У сильного всегда бессильный виноват

Статья о методичном избиении подростка была удалена с сайта МК в Питере по личному указанию Владлена Чертанова, главного редактора издания.

Приводим текст статьи без купюр.

За два месяца следы побоев исчезают с тела жертвы почти полностью. Человек неопытный их даже и не заметит. Намного сложнее со шрамами, остающимися в психике. Эти следы – надолго, и они, подчас, видны невооруженным глазом, вызывая беспокойство окружающих, желание помочь и… осознание своей беспомощности. Такие эмоции испытывают сегодня учителя физико-математического «Президентского» лицея №239, встречаясь глазами с Андреем Сутулиным, сыном известного петербургского бизнесмена.


«Президентский» лицей (http://www.239.ru/) – учебное заведение не простое, это одна из самых продвинутых в образовательном и воспитательном плане школ Санкт-Петербурга. Более половины учителей здесь – аттестованы на высшую квалификационную категорию профессионального мастерства, многие имеют городские и федеральные награды и звания. Об уровне образования, которое дает лицей и о тщательности, с которой его сотрудники подходят к работе с детьми, можно и не говорить, - достаточно перелистать длинный список выпускников лицея. Тем сложнее и досаднее педагогам осознавать, что проблему, с которой они столкнулись, обычными методами решить невозможно.

На протяжении всего своего обучения в лицее Андрюша Сутулин (https://vk.com/andrewsutuin) был ребенком любознательными и живым. Разумеется, кто-то сказал бы, что мальчик «сложный», и был бы отчасти прав. Однако кто из нас не был «сложным» в 14-16 лет?! А если учесть высокие требования к ученикам лицея, огромный объем информации, множество самостоятельных заданий, оставляющих не слишком много времени на обычные детские развлечения и даже на обычный отдых, то становятся вполне объяснимы и резкость, и раздражительность, и даже падение успеваемости к концу учебного года. В 239-м учиться непросто, а получать там пятерки – еще сложнее. Тем не менее, перемена, произошедшая с Андрюшей к началу нового учебного года была разительна. Ребенок стал замкнутым, молчаливым, нервно реагирующим на каждое замечание и, что тревожнее, на каждый резкий жест.

Школьному психологу стало очевидно, что мальчик перенес сильнейшую психологическую травму, однако что произошло конкретно, выяснить оказалось практически невозможно. При первых же вопросах, что произошло, Андрей замыкался в себе и реагировал односложно: «ничего…», «все нормально…», «все в порядке…». А попытки хоть как-то прояснить дело посредством анализа социальных сетей и вовсе потерпели неудачу: все посты, начиная с весны и заканчивая последней декадой августа, оказались тщательно вычищены.