Левиафан: с берегов северного моря на западные экраны - о трудностях перевода на английский язык и н
Фильм «Левиафан» – одно из самых резонансных событий в мире отечественной культуры последних лет. И точно – самое резонансное в отечественном кинематографе последнего десятилетия. Отклик у зрителей он вызывает самый разный, но главное – очень живой. На Западе фильм уже был отмечен «Золотым глобусом» и номинирован на «Оскар» – скажем прямо, нетипичная для российского кино ситуация. Как европейцы поняли, о чем там речь? Не последнюю роль здесь сыграл и перевод. Об этом и читайте в нашем обстоятельном, если не сказать дотошном, разборе.
Фильм «Левиафан» – одно из самых резонансных событий в мире отечественной культуры последних лет. И точно – самое резонансное в отечественном кинематографе последнего десятилетия. Отклик у зрителей он вызывает самый разный, но главное – очень живой.
На Западе фильм уже был отмечен «Золотым глобусом» и номинирован на «Оскар» – скажем прямо, нетипичная для российского кино ситуация. Как европейцы поняли, о чем там речь? Не последнюю роль здесь сыграл и перевод. Об этом и читайте в нашем обстоятельном, если не сказать дотошном, разборе.
Ни для кого не секрет, что в России – будь-то телепоказы или прокат в кинозалах – не очень ценят оригинальную озвучку фильмов, отдавая предпочтение дубляжу.
Согласимся, что такой подход вполне оправдан в отношении мультфильмов и прочей кинопродукции для семейного просмотра, но в остальных случаях это скорее дело привычки.
В европейском же или североамериканском кинопрокате ситуация с зарубежными фильмами противоположная. Как правило, фильмы на языке, отличном от национального, снабжаются субтитрами – и вуаля!
Можно не переживать за потерю экспрессии или эмоциональности: зритель в условном Париже услышит любые трехэтажные выражения и непереводимую игру слов с национальным колоритом ровно такими, какими их задумали авторы.
Но как быть с передачей смысла произносимого с экрана? Этот вопрос далеко не так прост, как может показаться западному зрителю. Мы решили затронуть тему аудиовизуального перевода и подготовки субтитров на недавнем примере российского фильма, вызвавшего много дискуссий далеко не только в кругах специалистов. Для начала – несколько слов собственно о материале фильма.
Страшно или красиво? Или страшно красиво?
«Левиафан» был удостоен награды за лучший сценарий на 67-м Каннском кинофестивале, американского «Золотого глобуса» (причем он стал первой в истории премии российской картиной, получившей такой приз), а теперь претендует и на «Оскар».
«Киноинтерпретация истории библейского персонажа Иова, помещённая режиссёром Андреем Звягинцевым в условия современной России» – так недвусмысленно характеризует фильм страница русскоязычной Википедии.
Перед просмотром поневоле готовишься воспринимать нечто сложное, полное сакральных смыслов, поучительное. Но оказывается, что очень легко вынести ту самую библейскую притчу за скобки и смотреть картину глазами человека неискушенного, не искать в фильме двойное дно, потайную комнату, непременный символизм.
И тогда он практически сразу пленяет. Характерность персонажей, ведомых уверенной режиссерской рукой, фактически рифмуется здесь с суровой красотой пейзажей: поселить закаленных бесхитростным бытом и крепким алкоголем Колю, Лилю, Анжелу и прочих на побережье холодного северного моря – вариант беспроигрышный.
И чем дальше по сюжетной линии, тем крепче впечатление, что именно к такой не ищущей подвоха публике «Левиафан» и обращается. И главным образом, как раз-таки к публике зарубежной, которой описываемые в картине реалии не только не успели набить оскомину – а совсем напротив.
Похоже, что западным зрителям, которым некогда так импонировали будто заглянувшие на экран прямиком с соседней улицы герои фильмов «Новой волны» или «нового Голливуда», теперь все чаще интересно наблюдать – издалека – за персонажами другого, далекого и непохожего мира, живущего по своим законам.
В этой связи вспоминается, насколько в первые постсоветские годы наш, российский, зритель был без ума от американских «боевиков», нахлынувших на пиратских кассетах с кое-как наложенной гнусавой дорожкой.
Конечно, с тех пор воды утекло много: с большого экрана ушла мода на незамысловатый экшн с пиротехникой, канули в лету громоздкие «видаки», да и методы перевода решительно поменялись.
Жизнь – не шахматы, но мат срабатывает
На фестивальные экраны, а впоследствии и в британский прокат «Левиафан» вышел с субтитрами, подготовленными петербургским агентством Eclectic Translations, строго специализирующимся на англо-русских и русско-английских аудиовизуальных переводах.
Появилась эта версия фильма и во всезнающей сети: в интернете его смогли посмотреть до премьеры на российских экранах (и даже пожертвовать после этого средства на благотворительность) многие тысячи зрителей.
И слава Богу, что смогли, ибо по нововведенному закону для российского проката на больших экранах все многообразие матерной лексики пришлось из фильма изъять – к большому неудовольствию режиссера.
«Есть „18+“ – этого достаточно. Кинозал – это место, где взрослый, ответственный человек приобретает в кассе билет. Билет является нашим с ним соглашением.
Я хочу показать картину вот в таком виде, а он готов её посмотреть в таком виде. Почему сюда вмешивается третья сторона? Откуда? Что это за дичь такая?» – заявил Звягинцев, и его можно прекрасно понять.
Даже митрополит Мурманский и Мончегорский, в пределах митрополии которого прошла большая часть съемок фильма, отметил, что «Мат, на который в данной ситуации ссылаются, к большому сожалению, стал нашей позорной действительностью, и в фильме его не больше, чем в жизни, чего уж тут лицемерить».
Не станем лицемерить и мы. Мата в картине действительно много, но – вот парадокс! – для российского уха он практически не звучит с экрана грубо. Воспринимается он пусть и не поэтичным, но, по крайней мере, достаточно «причесанным» – под стать большинству героев фильма, грубоватых, но все же неуловимо располагающих к себе.
Перед специалистами переводческого дела нередко встает проблема передачи смысла, мощи, всей «силы» русской нецензурной лексики, да и ряда не матерных, но не менее грубых народных выражений.
Часто приводится тот аргумент, что английское fuck по причине очень и очень частого мелькания в кино- и музыкальной продукции на околокриминальные темы попросту «затерлось» и не имеет достаточной силы для передачи русского контекста.
Это не говоря уже о случаях перевода обсценной лексики вполне литературным языком. Эти доводы в известной мере верны, и все же, говоря о правильности передачи языка «Левиафана», следует принимать во внимание отличительные аспекты фильма. Прежде всего, его видеоряд, нисколько не менее весомый, чем произносимое с экрана.
Кинотекст – видео или аудио? Собственно, о переводе.
По словам экспертов по кинопереводу (об этом, например, говорит Алексей Козуляев в своих лекциях по аудиовизуальному переводу), даже в самом общем случае язык фильма подчинен видео: неоднократно проводившиеся эксперименты показали, что порядка 60% усилий кинозрителя идут на расшифровку визуальной составляющей кадра.
А в особенно ярких в плане «картинки» и сравнительно немногословных фильмах – к числу которых, несмотря на общую мрачноватую палитру и добрый десяток персонажей, «Левиафан» и принадлежит – этот процент наверняка должен быть выше среднего.
С учетом этого перевод, особенно в виде субтитров, подвергается неизбежной генерализации, то есть некоторому упрощению для облегчения восприятия языка героев.
Именно поэтому все, как полные, так и уменьшительно-фамильярные, варианты имен героев сведены в субтитрах к однозначным Kolya, Pasha, Roma и т.д. – иначе неподготовленный зритель может попросту в них запутаться.
Приведем несколько примеров генерализации звучащих в «Левиафане» реплик с комментариями о воспринимаемом смысле перевода:
- …я сожгу его нахер = …I’ll burn it down (дословно «дотла»)
- Щас, разбежался! = You wish! (это скорее более нейтральное «Как бы не так!»)
- Ну сколько можно, Паш, ну что я вам, бюро добрых услуг, что ли? =
- Again? I’m not a charity («Опять? Благотворительностью не занимаюсь»)
- Будет знать, на кого залупаться = That’ll teach him to know the place («Будет знать свое место»)
- Лет 5 уже сидит на хозяйстве – ну купи себе нормальную машину, ну! =
- Any corrupt traffic cop can afford a good car after 5 years on the job (тут смысл предельно ясен: фактически это разъяснение «для чайников», не знакомых с российскими реалиями)
- Так по Сеньке шапка = You asked for it («Сами напросились»)
- С такими только постом и молитвой = Only a subtle approach works with his kind («С такими можно только мягко»)
Все эти фразы, а особенно две последних поговорки, звучат в переводе куда менее красочно, чем в оригинале. Игру слов порой тоже передать весьма непросто: диалог «Коль, держи себя в руках – Ну а кто тогда рулить будет?» сведен к лаконичному «Watch your driving – My driving!».
Понятно, что не к каждому исконно русскому образному выражению легко подобрать английский аналог. И тем не менее, отдадим честь авторам перевода: в большинстве случаев они очень хорошо справились с поставленной задачей, даже с учетом подразумеваемой генерализации:
- Что, нехватка, сержант? = Not making your quota, Sergeant?
- Этого же гандона из пушки не прошибешь! = A cannon can’t bring that prick down!
- Прости, Коль, но у тебя планка на ровном месте падает =
- No offense, but you can fly off the handle just like that
- Или пока народ его на вилы не поднимет = Or until people lynches him
- Не бережете вы себя, молодежь = You yongsters like playing with fire
- Не евроремонт, конечно, но зато с душой = Won’t be fancy, but it’ll be homely
- Арапа не заправляй = Don’t beat around the bush
- Потому что жопой чую. Зреет под ногами что-то! =
- Because I smell a rat. Something bad is brewing!
- в темпе вальса = and get cracking
- Че ты мне хрень гонишь? = Why the fucking riddles?
- с песней = to a jolly tune
Любо-дорого на вас смотреть! = There’s a sight for sore eyes!
Действительно, и глаз радуется, и душе приятно, когда перевод зрит в корень, в суть сказанного, и при этом не звучит скучно и «разжеванно».
Особенно хочется отметить то, как кратко и емко передан рефрен популярной песни, неизбежно входящей, по словам режиссера, в «нашу звуковую среду»: О боже, какой мужчина = My oh my, what a guy.
Конечно, любой, даже самый добротный перевод не застрахован от неточностей и ошибок. К примеру, предположение о причине пропажи Колиной жены «Мож че делает» неверно переведено как We’ll have to do something – возможно, из-за не очень разборчивой (хотя и, опять же, куда более «причесанной», чем в реальной жизни) пьяной речи персонажей.
Несколько фраз, например, удрученная реплика начальника ДПС Степаныча «Разминулись, значит…» и вовсе не переведены. Борщ существует в субтитрах в несколько странной транскрипции borscht.
И, наконец, включающая в себя емкий ироничный эвфемизм реплика «…то в глаз кому-нибудь даст, то что-нть скоммуниздит» предельно расшифрована как …fighting, theft. Надо сказать, что в контексте фильма эта фраза отнюдь не из ключевых, и тем не менее, налицо несколько излишнее упрощение.
Что же, попробуем в педагогических целях привести несколько более толковые, c нашей точки зрения, варианты перевода таких спорных или не очень удачных мест.
Начнем с пресловутого «скоммуниздить»: на одном из специализированных форумов была озвучена идея передавать этот глагол английским to liberate (а соответствующая словарная статья немедленно была добавлена коллективным разумом в Мультитран). Что же, довольно остроумно!
Однако без контекста иностранный зритель наверняка не поймет не только всю иронию, но и вообще смысл такой фразы. На наш взгляд, перевод «скоммуниздить» как to snatch away будет уместней – стремительность действия, на которое указывает английский глагол, подчеркивает хитрость вора и недоумение обнаруживших пропажу: было – и нет!
Наши варианты
Предложим наш вариант перевода еще нескольких фраз, от специалистов нашей школы перевода:
- Щас, разбежался! = Aren’t we too fast, sir?
- Будет знать, на кого залупаться = Got too smart, eh? That’ll teach him
- Так по Сеньке шапка = A big cap just fits the big chap
- Ну сколько можно, Паш, ну что я вам, бюро добрых услуг, что ли? =
- Here we go again, Pasha! Am I a good office?
- Лет 5 уже сидит на хозяйстве – ну купи себе нормальную машину, ну! =
- He’s the boss, got his chief rent for 5 years, still can’t afford new wheels?!
- С такими только постом и молитвой = Prayer and fasting will only do with his kind
- Коль, держи себя в руках – Ну а кто тогда рулить будет? =
- Get a grip, Kolya! – I’ll better grip the wheel
Позволим себе дать пару советов по переводу подобных реплик. Во-первых – и прежде всего, – перевод не должен звучать более скучно, чем оригинал.
Во-вторых, следует избегать и узкосленговых выражений: риск того, что фраза может быть по-разному понята зрителями в зависимости от их культурной среды и от того, какой из диалектов английского им более близок, совсем не нулевой.
Золотая середина где-то между: широко устоявшиеся, но яркие выражения, в которые не входят слова малоупотребимые или, напротив, очень многозначные (просмотрите еще раз список наиболее удачных мест перевода фильма).
Поясним на еще одном примере: реплике Степаныча о том, что у постперестроечных глав российского государства пока что «Мало исторического зазора», чтобы был смысл с искренним удовольствием палить по их портретам.
Поначалу возникает соблазн не мудрить и передать «зазор» как clearance – но не стоит забывать, что это слово может значить и «расчистка», «разрешение», «растаможивание» и даже «удар от ворот» и «допуск к секретной информации».
Поэтому согласимся, что предложенный авторами субтитров вариант Not enough of a historical perspective пусть и не так красочен, но более удачен и точен, чем попытки передать точный смысл «зазора» (сравните, например, с приведенным выше нашим вариантом перевода выражения «постом и молитвой», который, при всей близости к оригинальной фразе, не может быть истолкован двояко).
Обратим внимание на еще один замеченный нами недочет англоязычных субтитров к фильму. В одной из самых первых сцен звучит переключаемый Колей с канала на канал телевизор – буквально секунд 15, но при этом произносимое с синего экрана сразу же прекрасно вводит в контекст происходящего в стране и в фильме.
Звучит там следующее: «У нас в гостях всегда молодой и всегда модный певец, народный артист России Валерий Леонтьев… / Банки неплохо заработали на россиянах: судя по отчетности, в виде штрафов и комиссий, они получили…»
Так вот, в субтитрах этот момент полностью опущен, и очень зря. Конечно, зарубежная публика вряд ли поймет, кто таков Леонтьев и в чем его символизм как вечного героя телеэкранов и сердец домохозяек бальзаковского возраста.
И тем не менее, перевести эти несложные фразы, равно как и хотя бы пару строк из звучащего позже в фильме неизбежного «Владимирского централа», авторам субтитров ничего не стоило бы – а погружение зрителя в контекст могло бы быть еще немного более глубоким.
Предложим наш вариант перевода: «Our guest today is the always young and ever fashionable singer, People’s Artist of Russia, Valery Leontiev… / Banks made good money on Russians: judging by the reporting, as penalties and fees they got…»
Некоторые итоги
Подведем итог: перевод субтитров к звягинцевскому «Левиафану» выполнен весьма толково, от видеоряда не отвлекает, содержит много больше удач, чем спорных или не удавшихся моментов.
Конечно, имеют место и недочеты. Главным образом, это отсутствие перевода ряда фраз – как правило, звукового фона (совсем не случайного!) Но в целом складывается впечатление, что чем ближе к концу фильма, тем точнее (а быть может, в хорошем смысле слова нейтральней) становится перевод.
Обсценная и грубая лексика в большинстве случаев передана с достаточной «смачностью», но без «трэшовости» и подчеркивает замысел режиссера.
Казенный судебный язык в субтитрах несколько упрощен для более быстрой считываемости, но вместе с недвусмысленным видеорядом нареканий не вызывает.
Очень качественно, верным тоном передана проповедь спокойноголосого, но не успокаивающего, а скорее внушающего суеверный ужас архиерея.
Что же, заслуженно похвалим как съемочную группу фильма, так и наших коллег-переводчиков по результатам их работы. То, что на российских просторах – и даже при финансовой поддержке Минкультуры – продолжают снимать такие сильные и дискуссионные фильмы, пусть даже и несколько приглаженные под зарубежного зрителя, и то, что для показа на Западе они снабжаются субтитрами, не искажающими, не упрощающими, а очень даже успешно передающими их посыл, не может не радовать.
Не перевелись еще на Руси Кулибины, эти fucking genius handymen, не смиряющиеся с идущей сверху идеологией, с устройством государственной машины, не очень-то ценящей судьбу отдельного маленького человека.
Которые пусть и не могут улучшить в этом огромном госмеханизме что-то напрямую, но мастерят, создают свои собственные артефакты, которые снова и снова помогают нам не закрывать глаза.
Алексей Федоров, специально для Бюро Переводов «ЛингваКонтакт»
На Западе фильм уже был отмечен «Золотым глобусом» и номинирован на «Оскар» – скажем прямо, нетипичная для российского кино ситуация. Как европейцы поняли, о чем там речь? Не последнюю роль здесь сыграл и перевод. Об этом и читайте в нашем обстоятельном, если не сказать дотошном, разборе.
Ни для кого не секрет, что в России – будь-то телепоказы или прокат в кинозалах – не очень ценят оригинальную озвучку фильмов, отдавая предпочтение дубляжу.
Согласимся, что такой подход вполне оправдан в отношении мультфильмов и прочей кинопродукции для семейного просмотра, но в остальных случаях это скорее дело привычки.
В европейском же или североамериканском кинопрокате ситуация с зарубежными фильмами противоположная. Как правило, фильмы на языке, отличном от национального, снабжаются субтитрами – и вуаля!
Можно не переживать за потерю экспрессии или эмоциональности: зритель в условном Париже услышит любые трехэтажные выражения и непереводимую игру слов с национальным колоритом ровно такими, какими их задумали авторы.
Но как быть с передачей смысла произносимого с экрана? Этот вопрос далеко не так прост, как может показаться западному зрителю. Мы решили затронуть тему аудиовизуального перевода и подготовки субтитров на недавнем примере российского фильма, вызвавшего много дискуссий далеко не только в кругах специалистов. Для начала – несколько слов собственно о материале фильма.
Страшно или красиво? Или страшно красиво?
«Левиафан» был удостоен награды за лучший сценарий на 67-м Каннском кинофестивале, американского «Золотого глобуса» (причем он стал первой в истории премии российской картиной, получившей такой приз), а теперь претендует и на «Оскар».
«Киноинтерпретация истории библейского персонажа Иова, помещённая режиссёром Андреем Звягинцевым в условия современной России» – так недвусмысленно характеризует фильм страница русскоязычной Википедии.
Перед просмотром поневоле готовишься воспринимать нечто сложное, полное сакральных смыслов, поучительное. Но оказывается, что очень легко вынести ту самую библейскую притчу за скобки и смотреть картину глазами человека неискушенного, не искать в фильме двойное дно, потайную комнату, непременный символизм.
И тогда он практически сразу пленяет. Характерность персонажей, ведомых уверенной режиссерской рукой, фактически рифмуется здесь с суровой красотой пейзажей: поселить закаленных бесхитростным бытом и крепким алкоголем Колю, Лилю, Анжелу и прочих на побережье холодного северного моря – вариант беспроигрышный.
И чем дальше по сюжетной линии, тем крепче впечатление, что именно к такой не ищущей подвоха публике «Левиафан» и обращается. И главным образом, как раз-таки к публике зарубежной, которой описываемые в картине реалии не только не успели набить оскомину – а совсем напротив.
Похоже, что западным зрителям, которым некогда так импонировали будто заглянувшие на экран прямиком с соседней улицы герои фильмов «Новой волны» или «нового Голливуда», теперь все чаще интересно наблюдать – издалека – за персонажами другого, далекого и непохожего мира, живущего по своим законам.
В этой связи вспоминается, насколько в первые постсоветские годы наш, российский, зритель был без ума от американских «боевиков», нахлынувших на пиратских кассетах с кое-как наложенной гнусавой дорожкой.
Конечно, с тех пор воды утекло много: с большого экрана ушла мода на незамысловатый экшн с пиротехникой, канули в лету громоздкие «видаки», да и методы перевода решительно поменялись.
Жизнь – не шахматы, но мат срабатывает
На фестивальные экраны, а впоследствии и в британский прокат «Левиафан» вышел с субтитрами, подготовленными петербургским агентством Eclectic Translations, строго специализирующимся на англо-русских и русско-английских аудиовизуальных переводах.
Появилась эта версия фильма и во всезнающей сети: в интернете его смогли посмотреть до премьеры на российских экранах (и даже пожертвовать после этого средства на благотворительность) многие тысячи зрителей.
И слава Богу, что смогли, ибо по нововведенному закону для российского проката на больших экранах все многообразие матерной лексики пришлось из фильма изъять – к большому неудовольствию режиссера.
«Есть „18+“ – этого достаточно. Кинозал – это место, где взрослый, ответственный человек приобретает в кассе билет. Билет является нашим с ним соглашением.
Я хочу показать картину вот в таком виде, а он готов её посмотреть в таком виде. Почему сюда вмешивается третья сторона? Откуда? Что это за дичь такая?» – заявил Звягинцев, и его можно прекрасно понять.
Даже митрополит Мурманский и Мончегорский, в пределах митрополии которого прошла большая часть съемок фильма, отметил, что «Мат, на который в данной ситуации ссылаются, к большому сожалению, стал нашей позорной действительностью, и в фильме его не больше, чем в жизни, чего уж тут лицемерить».
Не станем лицемерить и мы. Мата в картине действительно много, но – вот парадокс! – для российского уха он практически не звучит с экрана грубо. Воспринимается он пусть и не поэтичным, но, по крайней мере, достаточно «причесанным» – под стать большинству героев фильма, грубоватых, но все же неуловимо располагающих к себе.
Перед специалистами переводческого дела нередко встает проблема передачи смысла, мощи, всей «силы» русской нецензурной лексики, да и ряда не матерных, но не менее грубых народных выражений.
Часто приводится тот аргумент, что английское fuck по причине очень и очень частого мелькания в кино- и музыкальной продукции на околокриминальные темы попросту «затерлось» и не имеет достаточной силы для передачи русского контекста.
Это не говоря уже о случаях перевода обсценной лексики вполне литературным языком. Эти доводы в известной мере верны, и все же, говоря о правильности передачи языка «Левиафана», следует принимать во внимание отличительные аспекты фильма. Прежде всего, его видеоряд, нисколько не менее весомый, чем произносимое с экрана.
Кинотекст – видео или аудио? Собственно, о переводе.
По словам экспертов по кинопереводу (об этом, например, говорит Алексей Козуляев в своих лекциях по аудиовизуальному переводу), даже в самом общем случае язык фильма подчинен видео: неоднократно проводившиеся эксперименты показали, что порядка 60% усилий кинозрителя идут на расшифровку визуальной составляющей кадра.
А в особенно ярких в плане «картинки» и сравнительно немногословных фильмах – к числу которых, несмотря на общую мрачноватую палитру и добрый десяток персонажей, «Левиафан» и принадлежит – этот процент наверняка должен быть выше среднего.
С учетом этого перевод, особенно в виде субтитров, подвергается неизбежной генерализации, то есть некоторому упрощению для облегчения восприятия языка героев.
Именно поэтому все, как полные, так и уменьшительно-фамильярные, варианты имен героев сведены в субтитрах к однозначным Kolya, Pasha, Roma и т.д. – иначе неподготовленный зритель может попросту в них запутаться.
Приведем несколько примеров генерализации звучащих в «Левиафане» реплик с комментариями о воспринимаемом смысле перевода:
- …я сожгу его нахер = …I’ll burn it down (дословно «дотла»)
- Щас, разбежался! = You wish! (это скорее более нейтральное «Как бы не так!»)
- Ну сколько можно, Паш, ну что я вам, бюро добрых услуг, что ли? =
- Again? I’m not a charity («Опять? Благотворительностью не занимаюсь»)
- Будет знать, на кого залупаться = That’ll teach him to know the place («Будет знать свое место»)
- Лет 5 уже сидит на хозяйстве – ну купи себе нормальную машину, ну! =
- Any corrupt traffic cop can afford a good car after 5 years on the job (тут смысл предельно ясен: фактически это разъяснение «для чайников», не знакомых с российскими реалиями)
- Так по Сеньке шапка = You asked for it («Сами напросились»)
- С такими только постом и молитвой = Only a subtle approach works with his kind («С такими можно только мягко»)
Все эти фразы, а особенно две последних поговорки, звучат в переводе куда менее красочно, чем в оригинале. Игру слов порой тоже передать весьма непросто: диалог «Коль, держи себя в руках – Ну а кто тогда рулить будет?» сведен к лаконичному «Watch your driving – My driving!».
Понятно, что не к каждому исконно русскому образному выражению легко подобрать английский аналог. И тем не менее, отдадим честь авторам перевода: в большинстве случаев они очень хорошо справились с поставленной задачей, даже с учетом подразумеваемой генерализации:
- Что, нехватка, сержант? = Not making your quota, Sergeant?
- Этого же гандона из пушки не прошибешь! = A cannon can’t bring that prick down!
- Прости, Коль, но у тебя планка на ровном месте падает =
- No offense, but you can fly off the handle just like that
- Или пока народ его на вилы не поднимет = Or until people lynches him
- Не бережете вы себя, молодежь = You yongsters like playing with fire
- Не евроремонт, конечно, но зато с душой = Won’t be fancy, but it’ll be homely
- Арапа не заправляй = Don’t beat around the bush
- Потому что жопой чую. Зреет под ногами что-то! =
- Because I smell a rat. Something bad is brewing!
- в темпе вальса = and get cracking
- Че ты мне хрень гонишь? = Why the fucking riddles?
- с песней = to a jolly tune
Любо-дорого на вас смотреть! = There’s a sight for sore eyes!
Действительно, и глаз радуется, и душе приятно, когда перевод зрит в корень, в суть сказанного, и при этом не звучит скучно и «разжеванно».
Особенно хочется отметить то, как кратко и емко передан рефрен популярной песни, неизбежно входящей, по словам режиссера, в «нашу звуковую среду»: О боже, какой мужчина = My oh my, what a guy.
Конечно, любой, даже самый добротный перевод не застрахован от неточностей и ошибок. К примеру, предположение о причине пропажи Колиной жены «Мож че делает» неверно переведено как We’ll have to do something – возможно, из-за не очень разборчивой (хотя и, опять же, куда более «причесанной», чем в реальной жизни) пьяной речи персонажей.
Несколько фраз, например, удрученная реплика начальника ДПС Степаныча «Разминулись, значит…» и вовсе не переведены. Борщ существует в субтитрах в несколько странной транскрипции borscht.
И, наконец, включающая в себя емкий ироничный эвфемизм реплика «…то в глаз кому-нибудь даст, то что-нть скоммуниздит» предельно расшифрована как …fighting, theft. Надо сказать, что в контексте фильма эта фраза отнюдь не из ключевых, и тем не менее, налицо несколько излишнее упрощение.
Что же, попробуем в педагогических целях привести несколько более толковые, c нашей точки зрения, варианты перевода таких спорных или не очень удачных мест.
Начнем с пресловутого «скоммуниздить»: на одном из специализированных форумов была озвучена идея передавать этот глагол английским to liberate (а соответствующая словарная статья немедленно была добавлена коллективным разумом в Мультитран). Что же, довольно остроумно!
Однако без контекста иностранный зритель наверняка не поймет не только всю иронию, но и вообще смысл такой фразы. На наш взгляд, перевод «скоммуниздить» как to snatch away будет уместней – стремительность действия, на которое указывает английский глагол, подчеркивает хитрость вора и недоумение обнаруживших пропажу: было – и нет!
Наши варианты
Предложим наш вариант перевода еще нескольких фраз, от специалистов нашей школы перевода:
- Щас, разбежался! = Aren’t we too fast, sir?
- Будет знать, на кого залупаться = Got too smart, eh? That’ll teach him
- Так по Сеньке шапка = A big cap just fits the big chap
- Ну сколько можно, Паш, ну что я вам, бюро добрых услуг, что ли? =
- Here we go again, Pasha! Am I a good office?
- Лет 5 уже сидит на хозяйстве – ну купи себе нормальную машину, ну! =
- He’s the boss, got his chief rent for 5 years, still can’t afford new wheels?!
- С такими только постом и молитвой = Prayer and fasting will only do with his kind
- Коль, держи себя в руках – Ну а кто тогда рулить будет? =
- Get a grip, Kolya! – I’ll better grip the wheel
Позволим себе дать пару советов по переводу подобных реплик. Во-первых – и прежде всего, – перевод не должен звучать более скучно, чем оригинал.
Во-вторых, следует избегать и узкосленговых выражений: риск того, что фраза может быть по-разному понята зрителями в зависимости от их культурной среды и от того, какой из диалектов английского им более близок, совсем не нулевой.
Золотая середина где-то между: широко устоявшиеся, но яркие выражения, в которые не входят слова малоупотребимые или, напротив, очень многозначные (просмотрите еще раз список наиболее удачных мест перевода фильма).
Поясним на еще одном примере: реплике Степаныча о том, что у постперестроечных глав российского государства пока что «Мало исторического зазора», чтобы был смысл с искренним удовольствием палить по их портретам.
Поначалу возникает соблазн не мудрить и передать «зазор» как clearance – но не стоит забывать, что это слово может значить и «расчистка», «разрешение», «растаможивание» и даже «удар от ворот» и «допуск к секретной информации».
Поэтому согласимся, что предложенный авторами субтитров вариант Not enough of a historical perspective пусть и не так красочен, но более удачен и точен, чем попытки передать точный смысл «зазора» (сравните, например, с приведенным выше нашим вариантом перевода выражения «постом и молитвой», который, при всей близости к оригинальной фразе, не может быть истолкован двояко).
Обратим внимание на еще один замеченный нами недочет англоязычных субтитров к фильму. В одной из самых первых сцен звучит переключаемый Колей с канала на канал телевизор – буквально секунд 15, но при этом произносимое с синего экрана сразу же прекрасно вводит в контекст происходящего в стране и в фильме.
Звучит там следующее: «У нас в гостях всегда молодой и всегда модный певец, народный артист России Валерий Леонтьев… / Банки неплохо заработали на россиянах: судя по отчетности, в виде штрафов и комиссий, они получили…»
Так вот, в субтитрах этот момент полностью опущен, и очень зря. Конечно, зарубежная публика вряд ли поймет, кто таков Леонтьев и в чем его символизм как вечного героя телеэкранов и сердец домохозяек бальзаковского возраста.
И тем не менее, перевести эти несложные фразы, равно как и хотя бы пару строк из звучащего позже в фильме неизбежного «Владимирского централа», авторам субтитров ничего не стоило бы – а погружение зрителя в контекст могло бы быть еще немного более глубоким.
Предложим наш вариант перевода: «Our guest today is the always young and ever fashionable singer, People’s Artist of Russia, Valery Leontiev… / Banks made good money on Russians: judging by the reporting, as penalties and fees they got…»
Некоторые итоги
Подведем итог: перевод субтитров к звягинцевскому «Левиафану» выполнен весьма толково, от видеоряда не отвлекает, содержит много больше удач, чем спорных или не удавшихся моментов.
Конечно, имеют место и недочеты. Главным образом, это отсутствие перевода ряда фраз – как правило, звукового фона (совсем не случайного!) Но в целом складывается впечатление, что чем ближе к концу фильма, тем точнее (а быть может, в хорошем смысле слова нейтральней) становится перевод.
Обсценная и грубая лексика в большинстве случаев передана с достаточной «смачностью», но без «трэшовости» и подчеркивает замысел режиссера.
Казенный судебный язык в субтитрах несколько упрощен для более быстрой считываемости, но вместе с недвусмысленным видеорядом нареканий не вызывает.
Очень качественно, верным тоном передана проповедь спокойноголосого, но не успокаивающего, а скорее внушающего суеверный ужас архиерея.
Что же, заслуженно похвалим как съемочную группу фильма, так и наших коллег-переводчиков по результатам их работы. То, что на российских просторах – и даже при финансовой поддержке Минкультуры – продолжают снимать такие сильные и дискуссионные фильмы, пусть даже и несколько приглаженные под зарубежного зрителя, и то, что для показа на Западе они снабжаются субтитрами, не искажающими, не упрощающими, а очень даже успешно передающими их посыл, не может не радовать.
Не перевелись еще на Руси Кулибины, эти fucking genius handymen, не смиряющиеся с идущей сверху идеологией, с устройством государственной машины, не очень-то ценящей судьбу отдельного маленького человека.
Которые пусть и не могут улучшить в этом огромном госмеханизме что-то напрямую, но мастерят, создают свои собственные артефакты, которые снова и снова помогают нам не закрывать глаза.
Алексей Федоров, специально для Бюро Переводов «ЛингваКонтакт»
Источник:
https://linguacontact.com/