Кэрри и Ролан теперь вместе
Свежий номер «Критической массы» держит стиль и ищет смыслы
Моего среднего качеством образования и скромных умственных способностей не хватает для верной оценки многих умозаключений авторов журнала «Критическая масса». Например, Игоря П.Смирнова (статья «Общество без ностальгии»). Однако этот автор в частности пишет: «Там, где интеллект снижает уровень своих притязаний, прекращает быть радикальным, на нет сходит и самокритичность, без которой никогда не могла обойтись историзованная социокультура».
Ясная по сути, но мучительная в чтении статья Смирнова не о том, что я сейчас скажу (ее смысл отражен в названии). Неуместно ухватившись за цитату, замечу, что «Критическая масса» высоко держит уровень интеллектуальных притязаний, а это для нынешних периодических изданий, панически боящихся проявить перед читателем умственное превосходство, есть похвальная редкость.
В свежем, первом за этот год, номере ежеквартального обозрения нет ни одного бессмысленного текста. Поиск смыслов не прекращается, даже если речь идет о книгах известных писателей газет (блок на тему «Журналисты и/или писатели»). Отсутствуют в номере и статьи, где не чувствуется работы со словом. Бывает, правда, над словом перерабатывают. «Проза сыплется легкими лепестками на наши плечи», - так начинается и восторженно шуршит до конца рецензия Кирилла Кобрина на книгу Андрея Лебедева «Скупщик непрожитого». Иногда тексты сложены излишне затейливо, вот в рецензии на книгу Елены Петровской «Антифотография» не удалось понять, где философствование рецензента (Стас Шурипа), а где рецензируемой. Но, возможно, это и не важно – оба пишут церемонно сложно. Сложнее, чем их вдохновители - Зонтаг, Бергсон и Беньямин.
Рецензиям посвящена половина журнала, другая отдана под тематические блоки об архитектуре и дизайне, Эдуарде Лимонове, стиле и смысле, месте интеллектуалов в социуме.
Интересной оказалась с интригой затеянная разборка с Лимоновым. Сначала читателя ошарашивают панегирические заметки Александра Скидана. Если спрямить его кудрявые рассуждения, выходит, Лимонов во всем прав, потому что страдал и поэт. Для подтверждения приводится цитата из Сьюзен Зонтаг, писавшей важные слова об откровении автора-мученика сорок лет назад и по другому поводу. Попутно определяется в садисты Тютчев, в ряд с Лимоновым ставятся Селин, Моцарт, Пушкин, Че Гевара и «тупая, непристойная, наивная, развратная и потому святая» Мерилин Монро. Ну, думаешь, приехали… Однако, на весь этот претенциозный романтический пафос тут же дается зрелый, спокойный и обстоятельный ответ Яна Левченко, сравнивающего Лимонова с Горьким. «Последовательности в словах Лимонова нет и быть не может, это какое-то средоточие дурных и смешных сторон русской натуры – переменчивости, стихийности, склонности к анархии и мегаломании. Совершенно чужда Лимонову только лень, и это существенное отличие». Холодно и определенно высказывается Левченко и о режиссере Александре Велединском, снявшем по лимоновской прозе фильм «Русское». Это кино «стремится донести одну простую мысль: класть надо на все с прибором». И в завершении – репортаж Екатерины Кронгауз из бункера нацболов. Интеллектуально наивных обитателей этого места влечет бессмысленное разрушение.
О Лимонове пишут везде и много, но в трех текстах «Критической массы» - образцовая модель всех дискуссий. Концентрированная апологетика с платформы интеллектуала-левака, разумная зрелая критика с позиций здравого смысла и социальной зрелости, точная бытовая зарисовка – первый враг мифотворчества.
В блоке об архитектуре и дизайне заметен текст Александра Долгина «Контракт рисовальщика» о муках частного архитектурного заказчика, которому обычно слова не дают, потому хотя бы, что держать он его не умеет. Долгин жалуется, что выполнить «третье, что должен в жизни каждый мужчина», невозможно без незапланированных затрат денег и времени. Написано смешно. Еще смешнее (чего стоит сравнение журнала «Мезонина» со «смазанным жиром металлическим шариком»), Екатерина Мень осуществила обзор интерьерного глянца. Тот же «Мезонин» она посчитала «милым образцом женского усердия», где статьи начинаются с «онтологических лексем». Отдельное спасибо Алексею Мокроусову, добросовестно изложившему содержание научного каталога к гамбургской архитектурной выставке «Ревизия посмодернизма». Читать толстый том уже не надо, но можно считать себя в курсе дискуссии о стиле, который еще вчера называли тотальным, а теперь числят в позавчерашних покойниках.
Неожиданность в умствующем журнале - переводная статья «Пятый герой» о сериале «Секс в большом городе». Я по простоте думала, что фильм о газетной колумнистке Кэрри Брэдшоу и трех ее подругах озвучивает проблемы женской сексуальности. И вообще он, как «Три мушкетера», воспевает дружбу и приключения. Но тут, утверждают американские исследовательницы, есть пятый герой Fashion. Тут сумочка от Fendi «становится структурирующей серию метафорой». Тут подлинный смысл одного из эпизодов в том, что героиня демонстрирует «черный атласный бюстгальтер» и «ярко-синий плащ свободного кроя с прорезью» от D&G в комплекте с расшитыми драгоценными камнями трусами от малоизвестного дизайнера. И это, оказывается, важнее, чем рак яичника, бесплодие, незапланированная беременность и удручающая невозможность выйти замуж за мужчину своей жизни. Статья написана в жанре добросовестного научного исследования. Вот только места для вездесущей в «Критической массе» Сьюзен Зонтаг не нашлось. Отсталые американские авторши цитируют Симону де Бовуар.
Среди поисков глубинных смыслов, в пылу работы над стилями, в массированной загрузке текстов цитатами (Ролан Бард Барт поминается в журнале чаще, чем Ленин в материалах съезда КПСС), казалось бы, не обязательно оставлять места неотраженной реальности, сложностям жизни, простому чувству, свежему слову. Но они, слава редактору, присутствуют.
Рассказ Ревекки Фрумкиной о книге воспоминаний прошедшего войну Дмитрия Левинского вырывается из общей интонации журнала простотой подлинности. Сообщение об издании «блестящего исследования проблемы наркотиков», авторы которого «обречены быть неуслышанными», написано Еленой Ознобкиной с внутренней уверенностью, что правду надо говорить, независимо от спроса на нее. Ненависть Игоря Чубарова к русскому неофашизму, которую он не может скрыть, говоря о новом издании «Воли к власти» Ницше. Строки стихов Михаила Айзенберга, приведенные в рецензии на его книгу. Два легких стихотворения номера. Мелкое шутовство из переписки Введенского и Хармса («Получил твое умное, в том смысле что глупое письмо»), цитированное по поводу издания этой переписки. Без этого масса стиля и смыслов в «Критической массе» могла оказаться критической и придавить читателя.
Ясная по сути, но мучительная в чтении статья Смирнова не о том, что я сейчас скажу (ее смысл отражен в названии). Неуместно ухватившись за цитату, замечу, что «Критическая масса» высоко держит уровень интеллектуальных притязаний, а это для нынешних периодических изданий, панически боящихся проявить перед читателем умственное превосходство, есть похвальная редкость.
В свежем, первом за этот год, номере ежеквартального обозрения нет ни одного бессмысленного текста. Поиск смыслов не прекращается, даже если речь идет о книгах известных писателей газет (блок на тему «Журналисты и/или писатели»). Отсутствуют в номере и статьи, где не чувствуется работы со словом. Бывает, правда, над словом перерабатывают. «Проза сыплется легкими лепестками на наши плечи», - так начинается и восторженно шуршит до конца рецензия Кирилла Кобрина на книгу Андрея Лебедева «Скупщик непрожитого». Иногда тексты сложены излишне затейливо, вот в рецензии на книгу Елены Петровской «Антифотография» не удалось понять, где философствование рецензента (Стас Шурипа), а где рецензируемой. Но, возможно, это и не важно – оба пишут церемонно сложно. Сложнее, чем их вдохновители - Зонтаг, Бергсон и Беньямин.
Рецензиям посвящена половина журнала, другая отдана под тематические блоки об архитектуре и дизайне, Эдуарде Лимонове, стиле и смысле, месте интеллектуалов в социуме.
Интересной оказалась с интригой затеянная разборка с Лимоновым. Сначала читателя ошарашивают панегирические заметки Александра Скидана. Если спрямить его кудрявые рассуждения, выходит, Лимонов во всем прав, потому что страдал и поэт. Для подтверждения приводится цитата из Сьюзен Зонтаг, писавшей важные слова об откровении автора-мученика сорок лет назад и по другому поводу. Попутно определяется в садисты Тютчев, в ряд с Лимоновым ставятся Селин, Моцарт, Пушкин, Че Гевара и «тупая, непристойная, наивная, развратная и потому святая» Мерилин Монро. Ну, думаешь, приехали… Однако, на весь этот претенциозный романтический пафос тут же дается зрелый, спокойный и обстоятельный ответ Яна Левченко, сравнивающего Лимонова с Горьким. «Последовательности в словах Лимонова нет и быть не может, это какое-то средоточие дурных и смешных сторон русской натуры – переменчивости, стихийности, склонности к анархии и мегаломании. Совершенно чужда Лимонову только лень, и это существенное отличие». Холодно и определенно высказывается Левченко и о режиссере Александре Велединском, снявшем по лимоновской прозе фильм «Русское». Это кино «стремится донести одну простую мысль: класть надо на все с прибором». И в завершении – репортаж Екатерины Кронгауз из бункера нацболов. Интеллектуально наивных обитателей этого места влечет бессмысленное разрушение.
О Лимонове пишут везде и много, но в трех текстах «Критической массы» - образцовая модель всех дискуссий. Концентрированная апологетика с платформы интеллектуала-левака, разумная зрелая критика с позиций здравого смысла и социальной зрелости, точная бытовая зарисовка – первый враг мифотворчества.
В блоке об архитектуре и дизайне заметен текст Александра Долгина «Контракт рисовальщика» о муках частного архитектурного заказчика, которому обычно слова не дают, потому хотя бы, что держать он его не умеет. Долгин жалуется, что выполнить «третье, что должен в жизни каждый мужчина», невозможно без незапланированных затрат денег и времени. Написано смешно. Еще смешнее (чего стоит сравнение журнала «Мезонина» со «смазанным жиром металлическим шариком»), Екатерина Мень осуществила обзор интерьерного глянца. Тот же «Мезонин» она посчитала «милым образцом женского усердия», где статьи начинаются с «онтологических лексем». Отдельное спасибо Алексею Мокроусову, добросовестно изложившему содержание научного каталога к гамбургской архитектурной выставке «Ревизия посмодернизма». Читать толстый том уже не надо, но можно считать себя в курсе дискуссии о стиле, который еще вчера называли тотальным, а теперь числят в позавчерашних покойниках.
Неожиданность в умствующем журнале - переводная статья «Пятый герой» о сериале «Секс в большом городе». Я по простоте думала, что фильм о газетной колумнистке Кэрри Брэдшоу и трех ее подругах озвучивает проблемы женской сексуальности. И вообще он, как «Три мушкетера», воспевает дружбу и приключения. Но тут, утверждают американские исследовательницы, есть пятый герой Fashion. Тут сумочка от Fendi «становится структурирующей серию метафорой». Тут подлинный смысл одного из эпизодов в том, что героиня демонстрирует «черный атласный бюстгальтер» и «ярко-синий плащ свободного кроя с прорезью» от D&G в комплекте с расшитыми драгоценными камнями трусами от малоизвестного дизайнера. И это, оказывается, важнее, чем рак яичника, бесплодие, незапланированная беременность и удручающая невозможность выйти замуж за мужчину своей жизни. Статья написана в жанре добросовестного научного исследования. Вот только места для вездесущей в «Критической массе» Сьюзен Зонтаг не нашлось. Отсталые американские авторши цитируют Симону де Бовуар.
Среди поисков глубинных смыслов, в пылу работы над стилями, в массированной загрузке текстов цитатами (Ролан Бард Барт поминается в журнале чаще, чем Ленин в материалах съезда КПСС), казалось бы, не обязательно оставлять места неотраженной реальности, сложностям жизни, простому чувству, свежему слову. Но они, слава редактору, присутствуют.
Рассказ Ревекки Фрумкиной о книге воспоминаний прошедшего войну Дмитрия Левинского вырывается из общей интонации журнала простотой подлинности. Сообщение об издании «блестящего исследования проблемы наркотиков», авторы которого «обречены быть неуслышанными», написано Еленой Ознобкиной с внутренней уверенностью, что правду надо говорить, независимо от спроса на нее. Ненависть Игоря Чубарова к русскому неофашизму, которую он не может скрыть, говоря о новом издании «Воли к власти» Ницше. Строки стихов Михаила Айзенберга, приведенные в рецензии на его книгу. Два легких стихотворения номера. Мелкое шутовство из переписки Введенского и Хармса («Получил твое умное, в том смысле что глупое письмо»), цитированное по поводу издания этой переписки. Без этого масса стиля и смыслов в «Критической массе» могла оказаться критической и придавить читателя.